О ЕВРЕЯХ

ВСТУПЛЕНИЕ

Говоря о евреях, видимо, невозможно оторваться от религии. Поэтому здесь кратко проговорится то, что более подробно будет повторено в записях о религиях в разделе «Иудаизм».

Далеко не уверен, что получится, но всё-таки хочется записать кратко то, что я здесь (только здесь) узнал о евреях. Но больше всего мне хочется узнать, за что евреев не любят? Почему еврей – это всегда вина, причем очень часто не требующая доказательств.

Описать всё, что я здесь узнал о евреях – дело нереальное. Да я и не собираюсь написать какой-то трактат, это не по моей голове. Просто хочется сообщить то, что узнал, услышал и порассуждать.

Там о евреях я знал только то, что они распяли Христа и их следует бить, чтобы спасать Россию. Здесь я узнал тоже не очень много, но по сравнению с тем – уже кое-что... Тем более, из всего многообразия еврейских вопросов меня больше всего интересует: за что нас не любят?

Я еврей. А как в своё время писала М.Алигер:

     Родину себе не выбирают,

     Как не выбирают для себя отца и мать.

У нас в школе (уже в Казахстане) был преподаватель физкультуры Елемес (фамилии его я не помню). На вопрос о его национальности он, естественно, отвечал: казах. И звучало это так, как по моим понятиям должно звучать «Я римлянин» или «Я чингизид», или «Я Рюрикович»... А меня там так отдрессировали, что когда мне даже в отделе кадров нужно было назвать свою национальность – еврей, то у меня возникало желание, близкое к тому, чтобы забраться под табуретку. А когда здесь на занятии в ульпане (кажется, это было в 1995 году) одна из слушательниц ульпана произнесла с гордостью: «Я еврейка», - то я, кажется, впервые в своей жизни подумал: Оказывается, и «Я еврей» может звучать в том же ключе, что и у Елемеса. Во всяком случае, для меня это прозвучало откровением.

Прошло (когда печатаю) более пяти лет, как мы приехали в Израиль. Многое мне здесь не нравится, очень о многом я тоскую, но только здесь я перестал бояться вслух произнести «Я еврей». Думаю, что и это не мало. Я понимаю, что то, о чем я только что записал, не делает мне чести. Многие из приехавших утверждают в разговорах, что у них не было такого чувства. К слову, многие из них утверждают, что они и в партии не состояли (почти все говорят при этом, что были на руководящих постах). Не знаю. Может быть, в этом плане я был слабым человеком (в партию-то я вступил без всякого нажима ещё в войну на Одерском плацдарме). А о сегодняшней храбрости таких людей хорошо написал Константин Ваншенкин, поэт-фронтовик: «Они похожи на людей, которые бросаются на ДОТ, зная, что оттуда забрали пулемет».

У меня было так как было, так я об этом и записал...

Я провел всё детство, почти три десятка лет службы в армии, да и потом до самого отъезда в Израиль в русской бытовой и русскоязычной среде и о своём еврействе вспоминал лишь тогда, когда мне об этом напоминали (а напоминать не забывали). Насколько мне помнится, впервые меня «просветили» соседи лет в пять. И сказано это было так, что я расспрашивал потом у мамы: «Это значит, что я у вас плохой?»

А вот «льготы» я от этого имел дважды.

Первый раз, когда меня, как и вообще никого из выпускников-евреев, не взяли после окончания академии в органы военной юстиции. Шел 1952 год – год пика «Дела врачей» и борьбы с «безродными космополитами». Таким образом, у меня не было возможности выполнить наказ члена Политбюро и начальника ГЛАВПУРа Щербакова, который он дал нам при выпуске: «Пусть у вас не дрогнет рука, когда вам придется карать врагов советской власти». Тогда я очень жалел, что впустую проучился в академии пять лет. Несколько лет безрезультатно писал по разным адресам.

Сейчас очень многое изменилось и через полвека далеко не всё видится так, как тогда. А тогда я верил всему, что нам говорили, и наверно, рука не дрогнула бы... Еврейство уберегло от греха...

А второй раз – совсем недавно: сначала Юру с семьёй, а потом и нас с Тоней принял Израиль.

Я еврей. Я принадлежу к этому народу, к этому племени. И несмотря на то, что сейчас мне здесь нелегко, я не собираюсь отрекаться от своего еврейства! С одной стороны, выкрест – это всегда плохо, с другой – это было бы изменой. А меня ещё с детства учили, что измена – это наибольший грех. Больше того, когда я гляжу на здешних детей, избалованных беспредельной любовью родителей, детей, которые на запреты отвечают: «А я хочу!», и им разрешают... И представляю их в руках тех, кого та же Маргарита Алигер назвала «сволочь, закаленная в веках» (а кое-кого из них я знаю не только по книгам и рассказам). Так вот, несмотря на мой далеко не солдатский возраст, я готов хоть сейчас защищать их. А ведь кроме детей здесь много беспомощных стариков, похожих на моих бабушку и дедушку, расстрелянных в Одессе... И несмотря на всё это, я хочу, чтобы мои внуки не только были, но и считались русскими: матери и бабушки у них русские. На русских девочках пусть они и женятся... И глядели бы они на дедовы проблемы созерцательно.

И ещё: прожив значительную часть жизни по союзным и автономным республикам, я видел, как там относятся к местным. Но при всём различии отношения к северным народам и прибалтам, азиатам и западникам мне виделась вот такая закономерность: неуважительное (назову это так) отношение к этим народам со стороны приезжих есть только по месту их проживания. Вряд ли, например, в Заполярье кому-нибудь приходило в голову «проехаться» по адресу туркмен или таджиков (многие их просто путают). А об уйгурах и тем более дунганах вообще не слышали. А вот критика и нелюбовь к евреям прослушивается как в Заполярье, так и в Каракумах, как в Карелии, так и в Бурятии... Хотя спроси – многие их и в глаза не видели. Вот мне и хочется хоть поверхностно разобраться в этом. Что это: навет, напраслина, оговор, просто злостная клевета? Или за этим что-то стоит?.. У М.Алигер это таким образом сформулировано:

     «В чём мы виноваты, Генрих Гейне?

     Чем не угодил им Мендельсон?»...

...Читал эти стихи более полувека назад, а здесь так и не могу их найти.