Рыжая сука 
(Из сборника «Доцентские хроники»)

Длинными мягкими прыжками через весь двор мчался в мою сторону лохматый ризеншнауцер Джим. По толстой стальной проволоке за ним скользила натянутая цепь, коротко позвякивая на неровностях асфальта. Когда между нами осталось метра три, пес легко прыгнул, целя оскаленной пастью чуть ниже моего подбородка… 

Я долго жал кнопку звонка на массивной опоре металлической калитки, ведущей во двор: точка-тире, точка-тире-точка, длинное-длинное тире... Никто не отзывался. Я осторожно приоткрыл калитку и сделал пару шагов. Под широким навесом стояли две полуразобранные машины: двадцать четвертая Волга и Жигули, еще одна ноль-первая стояла в стороне, зашпаклеванная и ошкуренная, готовая к грунтованию. Тут и там лежали ящики и коробки с запчастями и инструментом. Словом, просторный двор в этот прохладный осенний день выглядел как всегда. Правда, обычно здесь был еще Николай: горелкой, рифленым молотком, шпателем, краскопультом и умелыми руками превращал он бесформенное железо в автомобили, готовые к дальнейшей службе. Иногда с ним работал и я: разбирал-собирал ходовку и двигатель, срубал рваную жесть. Деликатные кузовные работы Николай делал сам. 

Хотя утро уже миновало, на дворе было безлюдно и тихо. Не видно было и черного бородатого Джима, который жил в дальнем углу в большой деревянной будке под шиферной крышей и всегда крутился среди металла и работающих людей, проявляя живой и веселый нрав и выказывая всем полное дружелюбие. Протянутая через двор семимиллиметровая стальная проволока и валяющаяся возле будки массивная цепь с тяжелым расстегнутым ошейником, прикрепленная к проволоке прочным кольцом-бегунком, выглядела как часть ремонтной инфраструктуры. Образ Джима на цепи, строго охраняющего хозяйство, в голове не возникал ни разу. Что ж, жизнь и наши представления о ней совпадают не всегда. Калитка за моей спиной, мягко щелкнув, захлопнулась. Всё, что можно смазать, здесь было смазано. 

Сегодня я заехал к Николаю по личным делам: вечером обнаружились следы антифриза на полу гаража, как оказалось, потек водяной насос, помпа. У жигулей это проблемное место: чуть перетянешь приводной ремень – в дюралевом корпусе перекашивает подшипниковый узел с сальником, туда проникает охлаждающая жидкость, и узел обречен, нужно срочно менять. Проблема усугублялась тем, что я готовил машину к продаже, послезавтра ее должен был осмотреть потенциальный покупатель. Подшипника у меня, разумеется, не было. Не то чтобы я относился к содержанию своего автомобиля безответственно, кое-какой набор инструмента и запчастей в моем гараже, конечно, хранился, как же без этого. Но помпа и все, что с ней связано, это дефицит. 

С Николаем мы дружны давно, лет десять или больше. Уже не помню, когда это началось, но значительно раньше, чем он стал студентом-заочником в институте, где я преподавал. Институт он уже окончил и сейчас работал инженером в профильном НИИ, правда, последнее время больше занимался ремонтом автомобилей «по-черному», оборудовав для этого просторный двор своего большого деревянного дома, который его отец когда-то построил в чудесном предгорном районе нашего города. Отец, дядя Коля, занимал с супругой, матерью Николая, вторую половину дома. Сам дом был в перманентной достройке и перестройке: руки у Николая, конечно, золотые, но в голове его постоянно возникали новые проекты, которые требовали времени и ресурсов. Ресурсы черпались из авторемонтного бизнеса, а вот времени не хватало, поскольку в сутках всего двадцать четыре часа, а нужно еще время на семью – у Николая была симпатичная требовательная жена, сын – серьезный и трудолюбивый отрок, и маленькая дочка. Да и погулять, в смысле, пригубить, тоже хотелось, по себе знаю. В общем, начатые проекты повисали и хирели, и дом, сколько я его помню, всегда стоял в лесах, окруженный фундаментными траншеями замысловатой конфигурации. И только автомобили, которые привозились или приезжали сами, побитые и вызывающие острую жалость, быстро обретали товарный вид и исчезали, освобождая место следующим бедолагам. И не было этому конца, слава богу. 

Николай брался за всё, что приносило хоть какие-то деньги. Помню, как-то раз в конце лета мы с ним ездили в деревню километрах в тридцати от города, где он подрядился установить водяное отопление в четырехкомнатном частном доме. Не очень большой саманный дом был неудобно спланирован, наверно, поэтому за день мы не управились, как ни старались. Делать нечего, отложили на завтра. Хозяин сбегал в сельпо. Под наваристый бешбармак водка и портвейн пошли легко, и спать мы наладились только под утро, часа в четыре, зато на свежем воздухе – в сарае на сене. Через пару часов я проснулся от того, что меня расталкивала заспанная круглолицая девочка-казашка лет семи-восьми, по-видимому, дочь хозяина. Светало. Сквозь распахнутую настежь дверь сарая тянуло утренним холодком. Сам хозяин лежал здесь же, вяло отбивался от девочки босой ногой и что-то при этом бормотал. Николай полусидел, прислонившись к дощатой стене, зевал, вычесывал пятерней соломинки из спутанной русой бороды и негромко сквернословил. Нужно было вставать и идти работать. Встали и пошли. Мутило, хотелось пить, а тепловатая и не очень чистая сельская вода из-под единственного в доме жирного медного кухонного крана, вокруг которого мы как раз и монтировали отопительную систему, жажду никак не утоляла. Николай, было видно, тоже мучился, но терпел, молчал и работал, работал, работал. В общем, такой получился жизненный урок: взялся работать – работай. И никакие твои проблемы не должны этой работе мешать. К обеду закончили. Залили в систему воду, затопили. К моему удивлению, грело и не подтекало. Как раз оклемался хозяин, наскоро принял работу, рассчитался и нацелился было в сельпо: все-таки, автономное водяное отопление в селе – это событие. Да и подлечиться после вчерашнего не мешало. Но мы с Николаем уже вполне пришли в себя, поблагодарили, отказались, уселись в его старенький Запорожец и покатили домой. 

В другой раз я и подождал бы со своим ремонтом, делать что-то на скорую руку – себе дороже. Однако случай был особый. Решил-таки я продать свою ласточку цвета «охра золотистая». А что делать?.. Из Израиля уже пришел вызов на ПМЖ, ОВИР практически дал добро, отец, кому, собственно, и принадлежала ласточка, махнул рукой: «Забирай». А тут эта напасть – помпа! Я был уверен, что Николай за пару часов приведет машину хотя бы в относительный порядок. Снять-поставить – не проблема, а разных запчастей по ящикам и коробкам было разложено множество. На крайний случай оставался полуразобранный жигуль, застрявший под навесом из-за отсутствия у клиента крыльев, капота, бампера – крепко он приложился к чему-то хилым жигулевским фасадом. Но помпа у машины была в порядке, пару дней назад я, как чувствовал, заглянул в моторный отсек, потрогал: потеков антифриза не было. Короче говоря, можно было разжиться. С возвратом, конечно. 

Продажа автомобиля была не самой сложной из проблем в связи с предстоящим отъездом. ОВИР требовал документы по списку. Кажется, и перечень не очень длинный: сдал то, получил взамен это, сложил в папку одно за другим - и всё. Но каждое «сдал» тянуло за собой какие-то дополнительные справки, запросы, подтверждения… И всё это из самых неожиданных мест, вплоть до справки из ЗАГСа по месту рождения. А где он, тот ЗАГС, если ты сын офицера, кочевавшего с семьей, как цыган, по всем окраинным гарнизонам огромной страны? Был среди документов даже такой: справка о перенесенных заболеваниях и сделанных прививках. Были там упомянуты и прививки от столбняка и бешенства. 

…Вряд ли я успевал понять, что именно в моё горло метят клыки дружелюбного Джима, но сработал инстинкт, и я заслонился правым локтем… Боль в районе подмышки была довольно сильной, сквозь обширную прореху в легкой куртке виднелся разодранный серый свитер, который уже начал набухать бурыми пятнами. Джим стоял в метре от меня, чуть слышно рычал и нехорошо смотрел мне в глаза. Я медленно-медленно потянулся левой рукой назад к ручке калитки, тихо, без щелчка, нажал ее, потянул на себя дверь, приоткрыл и пятясь вышел на улицу. Джим перестал рычать: улица не его территория. 

В это время распахнулась дверь дома, и на струганом крыльце без перил появилась знакомая крепкая фигура. Николай был одет, как всегда, по-домашнему: длинная серо-голубая рубаха навыпуск, мятые спортивные трикотажные штаны, пимы на босу ногу. Он зевнул, почесал бороду, потом вьющиеся спутанные волосы - приводил себя в порядок. Судя по тяжелым мешкам под серыми покрасневшими глазами и подрагивающим пальцам, это было непросто. 
-«Ну, здорово. Заходи, что ли». 
Я показал на пса, потом на куртку и свитер: «Убери его». 
-«Ну, ты даешь! Кобель на цепи – он же охраняет! Маленький, что ли?», - Николай шагнул вниз, расстегнул ошейник. Джим, не взглянув на меня, весело умчался за дом, в сад. 
-«Пойдем, йодом намажу. Танька не знаю где. Мы вечером с клиентом немного посидели. Ну, в общем, понимаешь». 

-«Говори. Чего хотел-то? Мы вроде как вчера не договаривались…», - Николай с дивана потянулся и вытащил из-под стола запечатанную бутылку жигулевского. 
-«Помпа потекла, а тут покупатель должен подъехать, я тебе рассказывал». 
-«Помню, помню, Шалом Шаломыч. Ну, вообще… Никогда бы не подумал. Когда, говоришь, клиент придет?» 
-«Послезавтра до обеда договорились». 
-«Завтра сделаю. Сегодня тяжеловато будет», - Николай зацепил обручальным кольцом бутылочную пробку. Кольцо было удобное, проверенное, кромка его была заметно деформирована от постоянного употребления. 
-«Стоп! Подожди», - я перехватил его руку, - «Меня твой Джим, гад, куснул?» 
-«Куснул. Правильно сделал. Он на цепи, охраняет, понимаешь?» 
-«Ладно, допустим, машина подождет до завтра. А точно, сделаешь?» 
-«Пузырь», - Николай освободил руку и потянулся к пиву. 
-«Со своих дерешь? Ладно… Думаю, мне сейчас справка важнее», - я снова придержал его руку. 
-«Какая… сейчас справка важнее?», - не понял Николай. 
-«От ветеринара. Что собака здоровая, и что я поэтому здоров. Меня без этого овир не выпустит». 
-«А что, в Израиле справка от нашего ветеринара пойдет?» 
-«Откуда я знаю?! Написано, справка о прививках от столбняка, бешенства, еще чего-то. А тут Джим вон куснул, гад! Может, он бешеный. А мне лучше сейчас сразу выяснить, бешеный или нет, да и справку заодно взять, чем сорок уколов на всякий случай делать. А то потом еще про уколы узнают и не пустят. А я уже машину почти продал. Да и собрался, честно говоря». 
-«Кто бешеный?! Да он привитый, породистый, смотри, борода, вон, какая… Ладно, фиг с тобой, поехали к ветеринару», - Николай с сожалением отставил бутылку в сторону и начал собираться. 

Ветеринар, казах лет сорока, сидел за однотумбовым канцелярским письменным столом спиной к маленькому пыльному окошку. Стол был прикрыт неровно обрезанным потертым оргстеклом и завален какими-то бумагами. На свободном пятачке стоял графин без пробки с желтоватой на просвет водой. Ветеринар налил себе воды, трудно выпил, поставил стакан на стол и спросил: «Да?». Я объяснил ситуацию. Было видно, как он пытается понять, что мне нужно. 
-«Какой справка? Зачем?» 
-«Вот собака укусила, справку надо, что он здоровый», - я невольно подстроился под предложенный стиль. 
-«А собака прививка делал?» 
-«Коля? Делал?» 
Николай посмотрел на ветеринара, на меня, почесал бороду: «Делал, конечно. Он породистый, ризеншнауцер. Борода вон какая…», - и снова почесал свою. 
-«А ему», - ветеринар указал на меня пальцем, -«зачем справка для твой собака?» 
-«Он, это… Ты мне, короче, справку дай, раз моя собака», - Николай взял разговор в свои руки. 
-«Паспорт на собака давай». 
-«Блин, дома забыл». 
-«Ладно. Двести рублей справка. Когда прививка делал?» - ветеринар вынул из-под кипы бумаг амбарную книгу. 
Я достал из портмоне две сотенные бумаги. 
-«Думаю, в прошлом году. Как сейчас помню…», - мне показалось, что Николай сказал это не очень конкретно. 
-«Фамилия, адрес?» 
Николай назвал. 
-«Как собака зовут, кличка?» 
-«Джим» 
-«Порода, масть?» 
-«Ризеншнауцер, черный» 
Ветеринар долго перелистывал журнал, приподнимая страницы и оглядывая их с двух сторон: «Нет, не записан». 
Николай снова почесал бороду: «Знаешь что, мне квитанция от тебя не нужна, наверно. Только справка. Моя ведь собака, не казенная». 
Ветеринар начал что-то писать в журнале: «Как, говоришь, собака зовут?» 
-«Джим, риже… ризен… шнауцер, черная». 
Ветеринар отодвинул журнал, достал из ящика стола сероватый бланк, медленно, задумываясь, заполнил его, расписался, отодвинул в сторону бумаги, нашел печать, положил справку на раскрытую ладонь, подышал на печать и прижал ее к подписи: «Вот справка», - и потянулся к графину с водой. 

В справке крупными буквами было написано:
   Порода: прочерк,
   Кличка: Джим,
   Пол: сука,
   Масть: рыжий,
   Прививки: делал,
   Состояние: здоров.