Обыкновенная история или Анахну мы тут?

(Из сборника «Хроники ПМЖ»)

-Ищущий таки обрящил?

-Таки да...

Нью-Йорк - город контрастов и Стамбул - город контрастов. Скоро полвека, как это стало известно. А еще есть Израиль – страна контрастов, поделенная вдоль и поперек её социодемографического ландшафта зелеными, красными и другими линиями и чертами оседлости. Если мысленно рассечь этот ландшафт по хорошо заметной жирной черте, то на срезе проявятся три разновеликих и разноправных образования: евреи, арабы и неевреи. Последнее с первым находятся в легкой конфронтации, второе заметно обособлено и питает к двум другим, не придавая большого значения различию в их статусе, если не ненависть, то серьезную непрязнь. Если копнуть глубже и просканировать первое, то, оценивая по-крупному, это сефарды и ашкеназы. Сефарды – выходцы из арабского мира, ашкеназы – из европейского. Из СССР прибыли: горские евреи с Кавказа, бухарские евреи из Средней Азии и, конечно, ашкеназы из европейских республик Союза; их общее название здесь – русские. После того, как сочинский медальный звездопад в одночасье сменился Майданом, Крымом и Новороссией, эти русские поделились дальше - на русских русских и русских украинцев, причем деление это случилось не только по месту прежнего их проживания, но и по их отношению к тому, что заварили и не могут теперь расхлебать неумные и неумелые кормчие. Объединяет все упомянутые выше касты одно – они израильтяне и в подавляющем большинстве своем евреи.

В первые месяцы пребывания в стране Израиль все чувства, понятно, обострены. Новый язык – это вообще стресс. Изумляешься тому, что звув – это муха (зузззит, не правда ли?), мелафафон – огурец (такой же неординарный, как английский кьюкамбер), а анахну – мы. Обращаю внимание на анахну, потому что для русского уха всякое нах, а лучше – наХ, с акцентом на Х, рефлекторно вызывает фонематическую ассоциацию, сразу трансформирующуюся в прямолинейно-домашнюю смысловую матерную. Ну а поскольку в первые месяцы (у кого-то это затягивается на годы, а у кого-то навсегда) стресс выносит на поверхность вместе с пеной страха и беспомощности тему: «А зачем мы здесь?», то такая комбинация звука и стресса рождает странный, но выразительный вопрос: Анахну мы тут?

Да, вот ещё интересная выборка с новостной ленты newsru.co.il: «В пятницу, 15 сентября, стало известно о том, что 29-летнему жителю Петах-Тиквы, выходцу из Украины, было предъявлено обвинение в нападении на 40-летнюю женщину, также проживающую в городе. Согласно обвинению, мужчина напал на женщину, приняв ее за русскую. В действительности потерпевшая тоже оказалась репатрианткой из Украины»... Галахический еврей показал галахической еврейке кузькину матір.

Теперь к истории. Её не так давно рассказал мне мой друг Юра. По телефону рассказал. К сожалению, последние несколько лет мы общаемся нечасто. Время идет, и жизнь понемногу складывает на плечи заботинку за заботинкой, гирьку за гирькой; груз этот всё сильнее тянет вниз, и всё больше жизненных сил уходит на то, чтобы просто противостоять этому неумолимому гнёту. Вектор на вектор - школяру забава.

Мы с Юрой знакомы четыре десятка лет, с далеких доэмигрантских времен. Примерно в одно время заканчивали мы аспирантуру, защищались, параллельно продвигались по научной и служебной лестнице. Я эмигрировал в 93-м, Юра двумя годами позже. В Израиле я пошел проторенной всеми дорогой: обосновался в Технионе на Шапире – специальной стипендии для ученых-репатриантов (по мне так эмигрантов), а потом от тоски и отчаяния надолго вернулся в родную Алма-Ату (теперь так, увы, не говорят и не пишут), где с трудом нашел применение своим силам за приемлемую зарплату, откуда спустя десять лет вернулся в Израиль практически в то же состояние. Хотя нет, уезжал пятидесяти-, вернулся шестидесятилетним. Юра также несколько лет отработал на Шапире в Технионе, а дальше круто свернул на боевую тропу частного предпринимательства. Сейчас у него небольшое устойчивое ювелирное производство в центральной части рабоче-крестьянской «красной» Хайфы. Встречаемся мы редко, хотя и живем в двадцати минутах ходьбы или езды (пять на езду, пятнадцать на поиск места для парковки), иногда перезваниваемся и обмениваемся текущими взглядами на жизнь.

Итак, позвонил Юра: «Слушай, мой мифаль ты знаешь». Мифаль – завод, так он с привычной усмешкой, но, я иногда думаю, и с гордостью, называет свою мастерскую на улице Нордау, где занимается литьем золотых и серебряных украшений секулярного и религиозного содержания. –«Есть здесь Лариса, у нее парикмахерская по соседству. Между прочим, молодец, девка (девка для нас с Юрой сегодня – это диапазон, думаю, от сорока пяти до семидесяти. Буду в тех краях, взгляну). С нуля поднялась и сейчас нарасхват. Так вот, Лариса вчера поделилась. Сейчас расскажу. Знаешь, круг замкнулся, наконец».

-«Какой круг?»

-«Да сложилось всё в голове, стало на свои места. Вот прямо сейчас», - Слышно было, как он затянулся сигаретой, как делал это всегда, сколько я его помню, перед тем, как начать рассказывать что-то.

-«Есть здесь один эмигрант из Харькова, с Украины...»,

-«Из Украины»,

-«Ну да. Большой толстый еврей. Володя, Вован. Такой, знаешь... бизнесмен. За пятьдесят хорошо. Дома, говорит, был бизнес, знакомства, пинком дверь городского головы открывал...».

–«А что сюда-то занесло тогда?»

-«Отжали, говорит, бизнес. Да, слушай, здесь таких бизнесменов половина Адара». Адар – это район Хайфы, ядром которого является центральный городской рынок. -«Ролекс у него китайский за сотню шекелей, сигареты стреляет постоянно, хотя для шика покупает иногда штучные в соседней табачной лавке, там продают. Время от времени приносит сало или колбасу, это ему присылают по случаю с родины кило по пять-десять. Если берут, продает в русский магазин. Если нет, думаю, харчится сам понемногу».

-«Да, ещё у Володи есть приятель, Семен. Эмигрировал из России, из Питера. Образ жизни примерно тот же, происхождение, возраст... Только посубтильнее. Тоже каким-то мелким бизнесом пытается заниматься. С тем же успехом. Да и сам понимаешь, какой здесь бизнес? На рынке арабам фрукты-овощи разгружать? Так там своих хватает. До последнего времени Володя и Семен были не разлей вода. Сейчас, после Майдана, понятно, смотрят друг на друга косо. Хотя общаются, конечно. А с кем здесь ещё общаться?»

-«Так вот, вчера Володя заглянул к Ларисе поговорить за жизнь. Жена у него улетела домой, на Украину... в Украину. Погостить. На две недели. И оставила ему пару тысяч шекелей на хозяйство. Вот он и зашел посоветоваться, как бы ими получше распорядится. Вложить, может быть».

–«Смешно. И что?»

-«Поговорили, туда-сюда... Сигаретой он её, между прочим, угостил. Мальборо. Из новой пачки. На тридцать шекелей распорядился уже. В это время подошел Семен, и решили они пойти вдвоем попить пока пивка, обмозговать всё как следует. На другом конце Нордау есть как раз подходящая пивная»,- слышно было, как Юра усмехнулся, немного промолчал, видимо, придушил остаток сигареты в пепельнице.

-«Так вот, было это вчера, где-то после обеда. Остальное Ларисе рассказал Семен сегодня утром. Пришел, говорит, весь взъерошенный и помятый. С фингалом под глазом. И рассказал...»

Присели они за столик в углу. Взяли по пиву с сушками. Потом ещё. Угощал Володя, он был при деньгах в этот раз. От бизнеса разговор естественным образом перешел на политику, а политика – она сегодня известно где: Россия-Украина. Точки зрения на события у собеседников, как уже было сказано, не совпадали. Слово за слово, беседа переросла в диспут, потом в спор и крик: «Вы у нас Крым забрали!? Скоммуниздили, блин! Своей земли мало?!! Там порядок наведите сначала!..»

-«Крым – он был, есть и будет наш! И нефиг было ушами хлопать!»

-«А Донбасс?!! Злодюга!!! Да я тебя за это!..»

Дело быстро двигалось к выяснению отношений по-мужски.

В другом углу маленького зала сидели за пивом несколько мужиков за неспешной, насколько это вообще возможно в Израиле, беседой по-русски и прислушивались к происходящему. Потом один из них встал, подошел к столику наших приятелей и без раздумья – видимо подумал загодя – нанес увесистый хук Вовану в скулу. Тот через спинку стула тяжело рухнул на пол. Мужик быстро взглянул на опешившего Семена: «Это ему за нас, за Россию, браток», - и повернулся к Володе, пытавшемуся встать с пола. В это время Семен пришел в себя, встал со стула, шагнул к мужику и Володе и, как мог, дотянулся неумелым джебом до челюсти мужика. Его приятели встали из-за столика. Удалось, наконец, подняться и Володе...

Полицейский наряд подъехал быстро. Быстро составили первичный протокол, записали претензии хозяина по поводу поврежденной мебели и побитой посуды, оценили на глаз телесные повреждения, решили, что парамедиков можно не вызывать, сгрузили всех в два воронка и отвезли в расположенное неподалеку отделение.

Лариса излагала обстоятельно, но без длиннот, так что картина получилась вполне красочная и понятная.

Семен рассказал всё это, потом вспомнил что-то и спросил: «Володя не появлялся?»

-«А вы что, там не вместе были?»

-«Не. Там всех по одному заводили, а потом по одному в разные камеры рассаживали. До утра. Ладно, пойду. Нужно разобраться»,- он достал из кармана начатую и притушенную сигарету, закурил и пошел по Нордау в сторону то ли полицейского отделения, то ли пивной, куда-то туда.

А через полчаса появился Володя. Был он изрядно несвеж, выглядел потерянным. Подошел к парикмахерской Ларисы, сел на скамеечку у входа, достал новенькую пачку Кэмел, закурил.

-«Семен был?».

–«Был недавно. Рассказал, но без подробностей. Ушел. Тебя искать, наверно. Давай, рассказывай».

-«А что рассказывать? Привезли. Допросили...»

- «Опросили»,

-«Какая разница? Я всё рассказал, как есть... Как мог. Иврит-то у меня, сами знаете. Еще когда в пивной нас всех повязали, я так понял, что нам разжигание межнациональной розни шьют. Это года на три, я думаю. Попили пивка, блин! Страшно ведь. Короче говоря, потом затолкали в обезъянник. А там одни арабы».

-«Да ты что?! Это же!..»

-«Я так и подумал: прессуют, волчары. Сел в уголок, сижу. Долго сидел. Потом подошел ко мне один арабский хлопец, расспросил, что да как. Я рассказал. У них там один араб по-русски говорил, не то что эти менты. Не знаю, что они поняли, но поулыбались, пожалели. Когда нас утром всех на выход кликнули, полстакана водки налили да пачку сигарет вот дали на прощанье, - он закурил еще одну Кэмел и встал со скамейки, -пойду. Семена нужно поискать. Да и платить придется...»

-«Много задолжал?»

-«Пока четыреста шекелей набежало, зуб вот оценили, - он пальцем приподнял губу и показал свежую прореху между зубами. - А потом жена еще вернется...»

-«Ну, как тебе сюжет?! А ты спрашиваешь, какой круг замкнулся. Да всё замкнулось! В голове концы с концами сошлись: и кто мы здесь, и что мы здесь, и что из этого получается. Двадцать с лишним лет понадобилось».

______________________________________________________________________

ЮРИЙ БЕЛИЛОВСКИЙ

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ