О родне

Родился я 19 января 1924 года в городе Одесса. 19 января по христианскому календарю - это Крещение. О том, что у меня такое счастливое совпадение, я узнал лишь в 1946 году, когда стали восстанавливать ослабевшую после войны антирелигиозную пропаганду. 20 января меня вызывал замполит и «оттянул» за то, что вчера у меня в землянке отмечалось подобное событие. Пришлось показывать документы и доказывать, что отмечали не Крещение, а день рождения (22 года мне тогда исполнилось). А подобные мероприятия тогда не запрещались. 

Родившись в Одессе (да еще на Молдаванке), я уже одним этим получил право называться одесситом, а вместе с этим и правом гордиться Одессой, которая «не город, а невеста»… и «нет в мире краше места», и «красавица Одесса» и много-много других эпитетов, и все в превосходной степени. И то, что там жил Пушкин, и там писали Э.Багрицкий, Ильф и Петров, В.Катаев. А выход в город из партизанских катакомб (это по В.Катаеву) находится во дворе дома, где я родился (так рассказывали). И что из Одессы вышли Леонид Утесов и Марк Бернес, Михаил Жванецкий и маршал Малиновский, памятник которому стоит у оперного театра. Даже купринская пивная «Гамбринус» стоит в Одессе на Дерибасовской. Даже знаменитый бандит времен НЭПа Мишка Япончик из Одессы (как сказали бы в Одессе: «Это не тот босяк, которого недавно арестовали в Америке, а настоящий Мишка Япончик»). И блатная песня «С одесского кичмана» тоже там родилась. И даже бандит, начальник контрразведки батьки Махно, Лева Задов, тоже одессит. Как сказал Михаил Жванецкий: «Каждый хотел бы родиться в Одессе, но не у каждого это получается». 

Одесса - родина самых остроумных анекдотов. А что стоит вот такая формула: «Если ты в Жмеринке был отличником, то в Одессе сойдешь за идиота». И даже службу в армии я заканчивал в 1969 году в полку, который за бои в одесском небе получил звание 9 Гвардейский, Одесский, ордена Суворова, Краснознаменный истребительно-авиационный полк. И первые шесть могил у памятника Неизвестному Матросу в Одессе - это могилы летчиков нашего полка. Перечислить все, что является гордостью и славой Одессы, невозможно и одесситы (и я в том числе) законно этим гордятся.

Все это можно долго и интересно продолжать, но… вырос-то я в Алексине, куда мы с мамой переехали после смерти отца в 1926 или 27 году. Я за свою жизнь изъездил, как говорят, полсвета: от Эльбы на западе до Тихого океана на востоке, от Петсамо на севере до Кушки на юге. Побывал во многих странах и почти во всех союзных республиках СССР. Вот сейчас судьба занесла меня на Ближний Восток. Я видел Заполярье и пустыни, среднерусские места и карельские озера, тайгу и Памир и опять-таки - красавицу Одессу. 

И вот, отдавая дань уважения и низко кланяясь Одессе, я считаю лучшим местом на земле маленький подмосковный городок Алексин. Я понимаю, что Алексин и Одесса - несравнимые понятия, у них просто разные «весовые категории». Но в Одессе я был совсем маленьким ребенком, а за несколько коротких посещений, хотя и восторженным, но гостем. А Алексин мне видится глазами молодого (до 17 лет) и беззаботного человека, а тот, наверное, десяток отпусков, которые я проводил сначала один, потом с Тоней, потом с Тоней и Юрой, а потом и с Витей (служил я в это время на севере), только углубили мои знания и любовь к Алексину, тем более что мы жили на полном иждивении у родителей, а мотоцикл с коляской значительно расширял горизонты: от Ясной Поляны до Мелихова и Поленова. Пляжи, рыбалки с ночевкой и многое другое…

Сейчас (воистину, «хорошая мысля приходит опосля») и неудобно, и просто стыдно за то, что мы всей ватагой сваливались на шею родителям, не всегда возвращая хоть какую-то часть их затрат. У меня как-то и не возникала мысль, что может быть иначе. А жаль. Сейчас, во всяком случае, жаль. Для успокоения сегодняшней совести вспомню утешительную формулу: «Дети не возвращают родителям то, что получают от них, они передают это своим детям». Наши сыновья даже после окончания института, даже какое-то время после женитьбы жили у нас на тех же правах. А перед отъездом из Казахстана мы отдали Юре автомашину и капитальный гараж, а Вите сначала двухкомнатную, а потом и однокомнатную квартиры и дачу. Видит Бог, это я не в упрек им, а как бы «узаконивая» свое поведение во время отпусков в Алексине.

Прежде чем обратиться к моему Алексину, вспомню свою основную родню.

Отец. О нем я знаю очень мало. Знаю, что его звали Михаилом, что он умер в 25 или 26 году. Мама говорила, но я забыл, а когда был в 1949 году в Одессе, то на старом еврейском кладбище не нашел его могилы, хотя и был с дядей Соломоном. Мама, правда, утешила, сказав, что хорошо, что я побывал на земле, где он похоронен. Фотографии его я не помню, но Тоня видела и говорила, что я очень на него похож. То же говорила и мамина сестра, тетя Циля. А фамилию я носил мамину - Манилов (и школьная кличка у меня была «Манила»). Даже когда в первое время после войны я приезжал уже офицером в Алексин, старые знакомые называли меня Маниловым. Сегодняшнюю фамилию я получил, когда нужно было получать паспорт. 

В Москве в Вадковском переулке (напротив находился институт им. Сталина), жили две сестры моего родного отца: тетя Роза и тетя Соня. Вторая была замужем за Хайкиным (дядя Лева). У них было два сына (Михаил - сын дяди Левы от первого брака, на пару лет старше меня) и Борис (кажется). Этот был несколько моложе меня. До войны была жива баба Гися - маленькая старушка, которая постоянно целовала меня и плакала (тетя Роза тоже). После войны у теток я был трижды:

в августе 45, когда ехал с фронта,

в 48 г., когда с Тоней ехали на север, 

в 49 или 50 гг. месяц жил у них, когда приезжал на сессию в академию.

После этого связь с ними прервалась.

Мама. Родилась в 1894 году в городе Глухов Черниговской губернии. Умерла 31 января 1975 года в г. Уссурийске, где и похоронена. Ее родители жили в Одессе (не знаю, на каких правах). Ее отец - Манилов Илья Владимирович. Мать - знаю только - баба Роза. В 41 году немцы их увели, и больше о них ничего не было слышно (разве лишь то, что под Одессой были большие расстрелы евреев). У мамы были два брата и сестра:

Семен. Когда-то от него ушла жена (я ее не помню), оставив ему дочь, которая вскоре тоже умерла. Дядя всю жизнь прожил в семье брата. По завещанию его похоронили рядом с дочерью. Где-то в конце шестидесятых годов мы с Аней были у него на могиле. Но это не там, где похоронен мой отец, а возле «барахолки».

Соломон. Насколько я знаю, какой либо специальности оба дяди не имели и всю жизнь проработали в диапазоне от разнорабочего до кладовщика (тетя Циля, кажется, тоже). Думаю, что это было одной из причин маминых восторгов, когда Тоня окончила университет, а потом и я академию. Сейчас вот вспомнилась английская премудрость: «Для того, чтобы стать джентльменом, необходимо окончить три университета: дедом, отцом и тобою» - но кто-то должен был начинать. Соломон был женат. Жена - тетя Поля, кажется, домохозяйка. Их дочь (моя двоюродная сестра) Аня - 1925 года рождения. У нее есть дочь (думаю, конца 50-х годов рождения). 

Циля. Немного моложе мамы. Была замужем за военным, который ещё перед войной окончил две академии. Потом они разошлись. У них была дочь (моя двоюродная сестра) Люба. В Одессе мне говорили, что Люба (это где-то начало 70-х годов) живет в Тбилиси и замужем, кажется, за офицером (его фамилия Чичев). В 1937-38 г.г. тетя Циля вторично вышла замуж. Муж - Деев Герасим Петрович. Они купили или построили в тогдашнем пригороде Москвы, Ховрино, дом. У них был сын Женя. Кажется, где-то в начале 70-х годов (точно не помню) я был в Одессе. Побывал у Ани, у тети Цили и у Жени, который собирался уезжать в Израиль. Здесь в Израиле мы с ним не встречались. 

После смерти отца мама переехала в город Алексин (тогда Московской, потом Калужской, а потом и до сего времени - Тульской обл.). Я какое-то время жил у бабушки (об этом ничего не помню), а потом мама забрала меня к себе. В 1928 году мама вторично вышла замуж.

Белиловский Владимир Абрамович стал мне настоящим отцом. Мне сейчас думается, что я не смог бы (слава Богу, и не пришлось) вытирать нос чужому ребенку. А он с 1928 года и до самой смерти (18 ноября 1963 года, похоронен в Алексине на старом кладбище) ни разу не дал мне почувствовать, что я ему не родной сын. Мало того, он так же относился и к моим детям, Юре и Вите. Поклон и большое ему за это спасибо. А для себя, моих сыновей и внуков (чтобы не было путаницы): мой отец - это Белиловский Владимир Абрамович, 1889 года рождения. Он из Калуги. Помнится, он рассказывал, что у них в гимназии преподавал Циолковский, а еще раньше там жил Шамиль (!). Мать отца жила у нас и умерла где-то в 36 или 37 году. Я был в это время пионером и, помню, проводил с ней антирелигиозные беседы. И мать и отец - оба медики: мама - врач-стоматолог, отец - провизор.

Иосиф (Ося), мой брат. Родился 15 октября 1929 года. Назвали его в честь брата отца, погибшего в I Мировую войну. С 1942 года я был в армии, поэтому о его детстве (да и потом тоже) я знаю лишь по рассказам родителей. А это были военные и не менее тяжелые послевоенные годы. Впрочем, сейчас, когда ему уже совсем близко к семидесяти (сегодня, когда я печатаю - 12.9.1999 г.) я очень жалею, что настоящей братской дружбы у нас не было всю жизнь. За это время мы с ним встречались раз шесть или семь и не очень регулярно переписывались (в основном обменивались праздничными поздравлениями). Аттестат о среднем образовании он, кажется, «сделал», окончив на самом деле лишь 9 классов. В 1948 году он поступил в Рязанское автомобильное училище, а потом (не знаю, каким образом) оказался в Иркутском авиационно-техническом училище, окончив которое служил авиационным техником, «технарем», на Дальнем Востоке. Позже там же из него сделали «ракетчика» (похоже, ракеты оперативно-тактического назначения). Закончил он службу в Ивано-Франковске в звании капитана (потолок для авиационных техников). После демобилизации он уехал в Уссурийск (его жена Юля оттуда), прихватив с собой и маму, которая там и умерла (я был у нее на могиле в 1980 году).

У меня много оправданий в том, что я не взял маму к себе: мы жили вчетвером в маленькой проходной двухкомнатной квартире, а Ося выменял в Уссурийске трехкомнатную с отдельными комнатами… и др., а также в том, что не полетел на её похороны: я получил тогда телеграмму, когда смог бы прилететь туда лишь через 3-4 дня после похорон, но все равно вину свою я признаю и сейчас каюсь и сожалею (подчеркиваю эти слова). Больше того: все свои жизненные неудачи (назову это так) я связываю с этим и считаю их расплатой за мое свинское отношение. В Уссурийске я несколько раз был на маминой могиле и просил у нее прощения. Видимо, не простила… Тоня-то умерла… 

С Осей мы ездили во Владивосток. Там живет его сын Саша. Он окончил Омскую высшую школу милиции, но по специальности так и не работал. У него тоже сын и тоже Александр. У Юли была своя дочь, Валя. Когда мы были у нее, она была замужем за главным механиком совхоза. У нее тоже дети.

Забыл: еще у мамы была родственница, которая жила в Москве в Варсонофьевском переулке, а перед войной на Арбате у нее жил двоюродный брат, который работал ассистентом (!) у Бурденко. Я у него был в 37-38 г. Помню, мы с ним смотрели в Эрмитаже новый (и, кажется, первый цветной) фильм «Сорочинская ярмарка».

Тоня. Писать о ней отдельно не буду, т.к. всё, что я пишу о себе (разве что кроме самого начала), всё это не только о себе, но и о ней. Родилась она 24 марта 1925 года. 20 ноября 1941 года мы с ней познакомились. Всю войну мы переписывались, а 7 февраля 1947 года поженились. Прожили 52 года. 19 июля 1999 года она умерла. Об этом и многом другом я еще напишу (и не один раз). У нас два сына, Юра и Витя, и четыре внука: Олег и Борис (Юрины), Саша и Стас (Витины). О них отдельно.

Тонин отец, Дурченков Николай Павлович, умер 2.9.42 г. в возрасте 56 лет (склероз сердца). Я его видел раза два, когда бывал у Тони. Тоня говорила, что у отца было семь братьев. Большие семьи в деревнях были делом нередким. Точно не знаю, но мне кажется, что в Бугульме он работал в какой-то артели (не уверен), но когда я его видел, он лежал совсем больной.

Мать, Анастасия Ефимовна, практически неграмотная женщина. У них тоже было семеро детей. Я с ней встречался в 41- 42 г.г., когда заходил к Тоне, два раза мы приезжали к ним в Бугульму, и два раза она приезжала к нам на север, когда родился Юра, а потом и Витя. О тещах сложено очень много разного рода анекдотов (от просто неуважительных до напрямую ругательных). Не знаю. Видимо, мне просто повезло. Земля ей пухом! И еще я прошу у нее и Николая Павловича прощения за то, что не уберег Тоню. 

У них было 5 сыновей и две дочери:

Александр и Яков. Я их не видел. Один был директором школы, другой, кажется, инженер. Оба погибли на фронте в 1942 году. 

Виктор. Учился в Ленинграде, пропал без вести где-то на подступах к Сталинграду.

Гоша. Он в армии не служил, т.к. работал начальником (к старости, кажется, технологом) в Казани на авиационном заводе. Жив и сейчас (ему более 83 лет, точнее не знаю). Его жена Полина умерла много лет назад. Я у них был несколько раз: в 42 году, когда гонял машину из Бугульмы в Казань, в 47 году, когда провожал Тоню после женитьбы в Казань (кажется, еще раз был после войны). Несколько лет назад у него умер сын Николай. Живет вместе с дочерью и зятем. Дочь, кажется, врач.

Василий. Я его и его семью видел в 47 году, когда ездил в командировку в Новочеркасск. Он работал курсовым офицером в Ростовском артиллерийском училище. Кстати, он женат на еврейке (а Гоша был женат на украинке). На фронте Василий был ранен в голову (мне кажется, что он дослужился до подполковника). В октябре 1998 года он умер. А через два месяца умер его сын Витя - рак почки. Тоне я об этом так и не сказал.

Ну и две сестры: Тоня и Мария.

Мария. 1927 года рождения. Живет в Бугульме. Работала директором детского сада. У нее двое детей. Дочь Людмила (52 года). У нее сын заканчивает, кажется, финансовую академию. Сын Валера - военный пенсионер. Живет в Ульяновске.