Израиль. Часть 2

 

Армия

Этот раздел был бы для меня наиболее интересным, однако знаю я об этом совсем мало. Я даже почему-то не попал на экскурсию в воинскую часть.

Первое: На оборону здесь тратят значительно больше, чем во многих странах (в процентном отношении, конечно). Так, в бюджете на 1996 год на оборону выделено 16,4% от бюджета.

Второе: Слышал здесь не один раз: «У нас самая сильная армия в мире». Это, конечно, нужно для пропаганды, но ведь мы тоже до войны пели: «...От тайги до британских морей Красная Армия всех сильней». Подобное необходимо в армии, подобное совершенно необходимо среди молодежи. Меня же удивляет, когда наши старики зачастую говорят (на уровне «мне один знающий человек говорил, а у него свояк работает на...» и т.п. ), что любое нападение на Израиль будет отбито без потерь какими-то «секретными лучами», роботами и другой чудо-техникой. Не могу понять, или они не воевали (но говорят, что фронтовики), или были лекторами в сельском клубе, где такое вполне возможно рассказывать наивным слушателям.

Третье: Армия – предмет всеобщей любви и заботы. Офицеры получают несравнимое с нами (это говорю я, командир хорошей в смысле жизненного обеспечения части) обеспечение в период службы. Получают и соответствующую пенсию и жильё после увольнения в запас. Больше того, офицеров-запасников с большой охотой берут на работу, так как оплата их работы частично обеспечивается специальными фондами, есть солидные льготы. Солдаты, отслужившие в армии, имеют ряд льгот при поступлении в институт. И вообще здесь молодые парни и девушки считают престижным иметь в личном деле запись о том, что отслужили в армии.

Четвертое:  При любых боевых действиях очень бережно относятся к жизни солдат и офицеров. Хорошо развита сеть страхования на случай гибели или ранения.

Пятое: Обязательный призыв в армию девушек. Не знаю, используются  они в боевых частях или только на вспомогательных участках. Знаю лишь (видел не раз), что многие девушки вооружены короткими автоматами – это еще куда ни шло – или американской автоматической винтовкой – здоровенная такая штука, невысокой девочке чуть ли не до земли. У всех громадные рюкзаки.

 

Для сравнения: меня это коснулось где-то в середине шестидесятых годов. Но то, чтобы, как здесь, дать солдату оружие в увольнение... Я,  командир части, имел право взять свой пистолет только по тревоге да во время учения.

 

Мне, отдавшему практически всю жизнь армии (двадцать восемь лет в армии и семнадцать лет военруком в школе), да в основном в строю, а не в штабах, кажется просто непонятной строевая неподготовленность (в нашем восприятии) израильской армии. Я помню, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут, я и не лезу. Просто будучи воспитанным на лозунге «Красив в строю – силен в бою», я не могу понять этой вольницы: честь старшему не отдают, внешний вид самый разгильдяйский. На похоронах Рабина я видел почетный караул (у нас его муштруют «до потери пульса») – та же картинка. Ну и просто умиляет, когда видишь солдата с болтающимися шнурками. Думаю, он в таком виде не только воевать, но и бежать от противника не в состоянии.

 

Читал в какой-то местной газете, что главный психолог армии (по-моему, совсем не плохая задумка) пишет: "Анализ показывает, что коэффициент активности в принятии самостоятельного решения у израильского солдата 1,75 по отношению к солдату египетскому".

Но вот такое: Юрин шеф рассказывал, что его сына посадили на двое суток на гауптвахту. По вызову командира он явился босиком, а на требование пойти обуться заявил, что у него потеют ноги?! Я просто не представляю себе хоть что-то похожее у нас во время моей службы (разве что пьяный или временно невменяемый).

 

И ещё. Наши были в воинской части и рассказывали потом. Все – от генерала до солдата – одеты в одинаковую форму (помню, меня это несколько удивило в американской армии ещё на Эльбе) и все питаются за одним столом. Выбор, правда, богатый. У нас в части рядом с лётной столовой, где кормёжка тоже была на самом высоком уровне, была обустроена маленькая комнатка («Греческий зал», вспомним Райкина) - для начальства.

В воздухе часто слышны «взрывы» - это истребители преодолевают звуковой барьер.

А вообще-то очень жалко, что я не побывал в воинской части и совсем мало знаю про армию. Да если бы ещё на аэродроме, в родной стихии!.. Посмотреть, сильно ли всё это отличается от нашей аэродромной жизни. Правда, прошло уже тридцать лет. Наверно и там многое изменилось...

И о кормежке из нашего солдатского фольклора: Когда рядового Мамедова спросили, как их кормят, тот ответил: «Замполит говорит, что хорошо».

 

Быт. Нравы. Обычаи

Первым пунктом мне хочется записать о явной дискриминации нас, приезжих. И несмотря на то, что здесь нет пренебрежительного отношения к черновой работе, на этой работе, как правило, работают арабы или наши. Есть здесь такая фигура – каблан. Это в некотором роде аналог нашего старинного подрядчика. Чтобы, к примеру, не связываться с каждым рабочим по уборке территории, хозяин (скажем, ректор Техниона) заключает договор с эти кабланом, а тот уже нанимает рабочих, оплачивая их труд по своему усмотрению. О том, что это за усмотрение – маленький стишок:

 

     О босс! Тружусь с повышенной нагрузкой,

     Хочу настолько выучить язык,

     Чтоб всё, что думаю о вас на русском,

     Сказать вам на иврите напрямик.

 

Говоря о ком-то, здесь часто называют его «поляк» - еврей из Польши или «румын» - тоже еврей, но уже из Румынии. Много марокканцев, эфиопов и других. И среди всех этих олим (поднявшихся) хуже всего относятся к русским. И мне, бывшему там евреем, потребовалось переехать в Израиль, чтобы стать русским. К слову, и Юра писал мне еще туда, что он там не был русским и здесь не стал евреем. Там мне всегда казалось, что евреи – это наиболее дружная нация. Я помню, как мама приютила одну женщину, отсидевшую по 58-й статье (Алексин был первым приличным городом за 101 километром). И это было тогда, когда я учился в академии, и за одно это мог из нее вылететь. А здесь – просто явное несоответствие еврейским традициям. Похоже, что своя рубашка... в самом деле. Многое здесь не так, как казалось оттуда.

 

Я много слышал разных цифр по поводу того, что называют утечкой мозгов. Назову лишь две, которые слышал по телевизору.  Как-то на заседании Совета Министров Черномырдин сообщил, что только за последнее время «утекли» две тысячи молодых мозгов. Зюганов, не деля на молодых и старых, назвал семьдесят тысяч. А в Литературной газете политический обозреватель Олег Мороз, называя МФТИ кузницей вундеркиндов, написал, что за последние годы за границу ушли шесть тысяч выпускников. В институте существует своеобразный студенческий «отдел кадров», в котором собирают заявки иностранных фирм и соответствующие пожелания студентов.

Я понимаю, что там они не все Сахаровы и Ландау. Но ведь там их десятилетиями растили, а здесь они далеко не все востребованы. Подход, по-моему, здесь такой: Пусть он и умнее меня, и нужнее для государства или фирмы, но зачем я буду отдавать ему свое место, а сам потом мыкаться – вот и ставят палки в колеса.

 

В газетах часто можно встретить такое: среди приехавших более трети – не евреи. Это похоже на правду. Если брать только мой пример: я, Тоня, Юра, Ира, Бориска – здесь только один я еврей, это двадцать процентов нашей семьи - вот тебе и наш многократно проклятый пятый пункт анкеты. На государственном уровне это особенно не подчеркивается, а на бытовом – сколько угодно.

 

На улицах достаточно чисто. Но это не Германия, где к чистоте и порядку приучены с детства. Это и не Сингапур (рассказывал Витя), где за брошенный окурок полагаются зверские штрафы. Короче, как сформулировал Юра: чисто не там, где не сорят, а там, где метут. Практически на всех уличных работах (даже при посадке цветов) одни мужчины. Мне вспомнилось Костино слово «раскобыленная», в смысле, эмансипированная. И уж полнейшее безобразие: вина и водки – хоть залейся, а пьяных (в нашем представлении) нет. Об этом я думал, когда записывал это. Правда, с тех пор я всё-таки увидел несколько полных алкашей. И все – наши.

 

Но при всём различии в основе примирения со многими трудностями здесь – и с этим все согласны – лежит желание любой ценой избежать войны. Анекдот: Когда еврею сказали, что его жена гуляет, он ответил: «Пусть гуляет, лишь бы не было войны» (чукча на подобное ответил: «Пусть гуляет, она тепло одета»).

 

Говоря о демократии, мне, выросшему в тех представлениях, так и хочется сказать: Немного похуже – и было бы в самый раз. Для меня это не просто непривычно, меня это дезориентирует: когда на одной и той же странице о первых лицах государства пишут, что они ведут правильную политику, и тут же - они глупцы и чуть ли не предатели. Впрочем, по российскому телевидению - то же самое. На одной странице с трепетом и уважением обсуждаются глубинные проблемы религии, и в той же газете журналистка описывает, как она по заданию редакции опробовала женский презерватив. Рядом сообщение о сроках зажигания субботних свечей и тут же – о наслаждениях, которые сулят проститутки (перечень и телефоны). Есть российская газета «Секрет». Я с таким столкнулся впервые, но они сами себя называют «Желтая газета – 64 страницы». Там публикуются всевозможные сплетни о Ленине, Сталине, Троцком и др. Вместе с тем, там (и не только там) полно статей, призывов, адресов по поводу мужеложества, лесбиянок и т.п. Анекдот в тему: Мужик, начитавшись подобной всячины, прибежал к врачу с беспокойством: «Доктор, я, кажется, лесбиян! Вокруг столько симпатичных мужчин, а меня к бабам тянет!»

 

Не знаю, как это называется здесь, а по-нашему – сильно развита бюрократия. Говорят, что всё сделают, но всё это с постоянным питьём кофе, медленно. Будто у меня ещё сто лет впереди. Слышал, что еврейские мужчины занимают первое, а женщины четвертое  место в мире по долголетию. Бог, правда, повелел жить до ста двадцати лет, но это пока из области пожеланий. Об этом бюрократизме сами евреи говорят: Легче вытащить еврея из болота, чем болото из еврея. Правда, мы к этому ещё там были приучены. Правда и то, что там в этом плане была отдушина – можно было пожаловаться в райком партии, а его, что бы сейчас ни говорили, боялись.

 

Хуже другое: отношения между местными и приезжими. Видел (правда, в газетах) призывы: «Убей араба!» Что-то здорово смахивает на призывы времен войны: «Папа, убей немца!» или «Русские, убирайтесь домой!» - а это чем отличается от призывов баркашовцев и прочих прохановых: «Евреи, убирайтесь в свой Израиль!»?..

 

А вот такая фраза, обращенная к нам: «Приехали на всё готовое. А где вы были, когда мы воевали?!» А где, интересно, были вы, когда воевали мы? И были бы вы вообще, если бы не наша Победа?!» Думаю, что подобное пикирование не укрепляет дружбу народов страны, а масла в огонь антисемитизма подливает. Рассказывают при этом, что в период каждой из трех войн в страну прибывали добровольцы и были приличные денежные пожертвования.

 

Обращаются здесь только на ты и без отчества. Ко мне как-то подошел мальчик лет десяти (в Израиле живет уже шесть лет) и спросил: «Борис, скажи, сколько времени». Я что-то и не вспомнил, чтобы мы с ним хоть когда-то играли в расшибалку... Впрочем, к этому можно без особого труда привыкнуть.

 

Очень важно, что похороны здесь практически бесплатные – платят только за землю. Потом часть денег, как мне назвали – «за могилу», компенсируют. Но это, видимо, касается только евреев. Мы заплатили за похороны (Тоню похоронили в плохоньком, но всё же гробу) 2100 шекелей. Мы поставили хороший памятник из голубого турецкого мрамора - 6400. Есть, конечно, и более дешевые. Контора, начисляющая нам пенсии, в течение недели перевела на мой счет 2994 шекеля. Если бы умер я, Тоне перевели бы около 7 тысяч шекелей – вот такая здесь арифметика. А сейчас, когда нет Тони, в случае моей смерти эти деньги «на могилу» переведут, только если есть дети до восемнадцати лет.

 

В местах значительного скопления людей проверяют сумки, карманы, одежду – опасаются террористов. А они имеются.

 

Мне нравится, что среди наших репатриантов мало таких (хотя, конечно, есть и такие), которые плюют в сторону Союза. Большинство желает добра и сопереживает трудностям, о которых бесконечно рассказывают по российскому телевидению и пишут в русских газетах. А я и до сего времени чувствую себя как бы представителем оттуда. Перед самым отъездом я встретил немца Валеру, который где-то в 91-92 году уехал в Германию (это муж Ирининой тети). Когда там, в Германии, осуждали поведение советских солдат, то он заступался за них и придумал: «Из Союза в Германию посылают в наказание и самых недисциплинированных». Наивно. Но всё равно молодец. Я тоже заступаюсь. Хотя там за то же самое облаял бы...

 

Много известных людей из Союза: режиссер Юрий Любимов, артист Козаков, несколько десятков наших футболистов (в том числе Баль, Мороз и другие). Много гастролирующих знаменитостей: Спиваков, Плисецкая... И совсем здорово звучит: «Чемпионка Израиля Анна Смашнова обыграла в трех сетах российскую теннисистку Анну Рапопорт». Примерно так.

 

Мы здесь новые и все равны – пенсионеры. Впрочем, это нас только так называют – пенсионеры. Из-за возраста. Мы получаем пособие и какую-то соцнадбавку (пропорции не знаю). А настоящие пенсионеры – это те, кто заработал себе пенсию. И она очень часто много больше нашего пособия. Но все равно нашего пособия (если не ходить по кабакам) вполне достаточно для нормального и разнообразного питания (одежду я не покупал ни разу, только кроссовки, хотя у меня имеются и ботинки).

 

Любопытно вот такое: с одной стороны, лучшее в мире программирование, электроника, передовая кибернетика (там долго говорили, что это буржуазная, а не наша наука – вот и смотрим, как баран на новые ворота, я-то уж точно). С другой стороны: опасение разбитого зеркала, перебежавшей кошки, надевание и ношение различных амулетов и ладанок, рекламы знахарей, колдунов, астрологов... Главное, и то и другое – одновременно.

 

Государственный язык иврит. Но многие говорят на идише. Много европейских евреев, а там говорили на идише. Мне легче – я не знаю ни того ни другого. Прозанимавшись целый курс в ульпане (языковая школа для эмигрантов), все старики разбежались. Я научился примерно на уровне ученика третьего класса читать, не понимая, конечно, смысла прочитанного. А сейчас всё начисто забыл, даже буквы.

 

С одной стороны, голова ничего не воспринимает. Даже прослушанную телепередачу я забываю тут же. То же и с газетами. С другой - во время нечастых выездов обхожусь разговорами на пальцах, понимаем друг друга. Но главное, конечно, голова. Борис за год пребывания в детском садике научился сносно говорить, а сейчас, когда учится во втором классе, с ребятами говорит только на иврите. Хуже того, он иногда даже говорит и такое: «Деда, я не знаю, как это слово по-русски». И совсем уж плохо – по-русски читает без особой охоты и слабоватенько.

 

По этой теме у меня пара забавных историй. Однажды в поликлинике две женщины стали меня стыдить за что, что я не выучил язык ещё там. Я им ответил, что трех евреев одновременно я увидел в самолете, когда мы летели в Израиль.

Как-то я увидел на улице двоих мужиков самой что ни на есть нашей внешности. Они стояли, открыв рот, и держали в руках бумажку. Увидев меня, один сказал другому: «Спросим..», на что другой ответил: «Да он по-русски не понимает».

Но язык нужно знать. Хотя бы на уровне разговора на рынке.

 

О детях. К детям евреи всегда относились с особой заботой и любовью. И здесь это видно во всём. Если кто-то вышел на дорогу с детской коляской – всеобщая остановка. И без нервных сигналов и криков. Для въезда коляски на тротуар – наклонный пандус. Вместе с тем, в нашем понимании дети разболтаны. Даже Бориска мне говорил, что детям нужно всё разрешать (говорят, что это раскрепощает их души). Вите рассказывал Юра Гасанов, что на Кавказе то же самое. У ортодоксов по десятку детей. И много разнообразных детских площадок с широким набором оборудования, которое всегда поддерживается в сносном состоянии.

 

Здоровье. Меня с самого начала поразило большое количество рослых и широкоплечих парней и высоких и длинноногих девушек. Вваливается в автобус такой громила под метр девяносто в кроссовках сорок восьмого размера, и не знаешь, где ты: в Риге или Израиле. Для меня же в памяти остались алексинский шапочник Падкин, сапожник Фрумкин или лотошник Фарбер - если не горбатые, то хромые обязательно, а то, что маленькие – непременно. А главное – таких много (не все, но много). Видимо, они здесь раскрепостились. Отпала нужда ходить согнувшись, хорошее и всем доступное питание с большим количеством овощей и фруктов – и это круглый год и, наконец, забота государства, уделяющего внимание укреплению здоровья и физическому развитию молодежи. Хорошо поставленное здравоохранение: почти у каждого медработника компьютер - нет нужды в различной писанине, отнимающей половину рабочего времени у врача. Мне, к сожалению, достаточно подробно пришлось познакомиться с местной медициной: здесь и мои болячки, здесь и Боря, здесь – и это совсем много – Тоня после той аварии.

Первое: Оснащение. Я и близко не специалист. Но то, что я видел там (даже в нашем окружном военном госпитале) и здесь – как земля и небо.

Второе: Стоимость. Там нам постоянно твердили, что здесь (вообще за границей) неподъемно дорогая медицина. Я, помнится, думал, что, значит, врачи богатые. Нам говорили правду, но, как всегда, не говорили всей правды. Здесь действительно дорогие медицина и лекарства. Недавно мне пришлось побывать в Рамбаме – это большой госпиталь-больница. Мне сделали все анализы – от кардиограммы до рентгена – и пробыл я там часов пять. Потом меня отпустили и выписали счет на оплату 420 шекелей – несомненно очень большая сумма. Это примерно одна треть от моей месячной пенсии. Но дело всё в том, что я просто отнес этот счет в свою больничную кассу Маккаби, а они будут его оплачивать. У меня была где-то запись: получил по большому рецепту в аптеке много лекарств. Общая его стоимость 700 (примерно) шекелей. С меня как члена кассы Маккаби взяли – вернее начислили – 10%, 70 шекелей. А как с пенсионера – 50% от этого, 35 шекелей. Итого, стоимость 700 шекелей, а заплатил я 35. А это не одно и то же. Впрочем, есть какие-то лекарства не за 10%, а за 15 и даже за 50% от его стоимости.  Само лечение нам обходится практически бесплатно (кроме зубов и слухолечения и протезирования).

Третье: Отношение. Здесь боятся потерять работу, отсюда и отношение к больному. Впрочем, со временем я заметил и некоторую халатность, что ли, но опять-таки со стороны наших. Для контраста запишу одно воспоминание оттуда. В поликлинике на пивзаводе молодая казашка сделала мне укол в ягодицу. В это время в кабинет вошла ее подружка, и они стали болтать (шприц она вынула). Когда я спросил, долго ли мне стоять со спущенными штанами, она мне ответила, что давно можно идти. Когда я стал одеваться, почувствовал неудобство. Оказывается, она шприц-то вынула, а иглу оставила. В Центральной поликлинике Алма-Аты Вите, а потом Олежке делали операцию по удалению аппендицита. И тому и другому внесли инфекцию и делали повторно.

Четвертое: «Наши» врачи. Там много раз слышал, что здесь (то же везде за границей) существует дискриминационное отношение к нашим дипломам. Опять правда. И опять не вся правда. Порядок приема врачей на работу (наших): Экзамен на знание языка; Курсы и экзамены на знание медицинской терминологии. Допускают к этому, конечно, при наличии диплома – нашего диплома, который никто не подвергает сомнению. А экзамен на знание языка и медицинской терминологии на иврите – думаю, что всё это вполне логично.

 

Мелочи быта

Помнится, лет пятнадцать назад в Алма-Ату поступила партия веников из Вьетнама. Казалось бы, ну что в венике можно изменить, усовершенствовать? А они взяли и нижнюю часть (подметающую) срезали несколько наискось... Рука прямая, один край не загибается, площадь захвата (подметания) увеличилась. Много подобного и здесь:

Дверные петли (допустим, в туалете) – по оси срезаны не горизонтально, как у нас, а наискось. При открывании дверь немного приподнимается, а потом под собственной тяжестью сама закрывается. Не попадешь в ситуацию, когда забыл закрыть дверь.

Все моющие средства легко смываются холодной водой. А средств этих огромное количество. А там, я помню, мы занимали очередь за стиральным порошком ещё затемно.

На многих мраморных ступеньках липучки, чтобы не поскользнуться. А я пишу по линейке, на которой снизу наклеена резиновая полоска, чтобы не скользила по бумаге.

Маленьких детей часто носят в нагрудных или наспинных лямках – руки свободны, а самых маленьких носят в таких пластмассовых корзиночках.

Очень много дистанционного управления: включают и выключают телевизоры, автомобили. Даже шлагбаум.

Двери во многих учреждениях открываются и закрываются при помощи фотоэлемента. Это совсем не лишнее, так как во многих учреждениях работают кондиционеры.

Видел несколько образцов 3-осных и 4-осных автомобилей, у которых одна или даже две пары колес касаются земли только тогда, когда машина загружена.

Все сыпучие грузы, в том числе песок, возят в больших джутовых мешках, а кирпич, черепицу – уложенными на деревянные поддоны и обтянутыми прочной полиэтиленовой пленкой.

Только здесь я впервые увидел упрощенное фотографирование (сейчас и там этого полно) такими аппаратами, которые назвали «мыльницей». И многое, многое другое...

 

Торговля. Деньги

Первое впечатление – все торгуют и продавцов больше, чем покупателей. Деньги – шекель. Когда я это писал, то курс доллара был 3,028 (20.11.94). Когда переписывал (29.03.98) – 3,595. Сегодня, когда перепечатываю (25.11.99) – 4,225 – растет. Хотя и не так, как в России, но растет.

Бумажные деньги – 200, 100, 50, 20, 10 шекелей (сейчас 10-шекелевые деньги практически полностью вытеснены металлическими).

Металлические деньги – 10, 5, 1 шекель – из белого металла. Агорот (копейки) – 50 (полшекеля), 10, 5. Если сумма заканчивается на 1 или 2 агоры – их вообще не считают. Если на 3 или 4 – считают 5. Практически у всех (в том числе на базаре) электронные весы.

Наличными деньгами, как правило, пользуются наши, а на базаре обычно все. У многих экспресс-карточки, а при больших покупках чеки.  Видел в нашем (ближний от нас) магазине  продажу и «под запись». Если покупаешь (в нашем продмаркете) на сумму больше, кажется, 100 шекелей – привезут домой. А если много набрал – поднесут к твоей машине. Нам проще: у нас нет машины и мы всё таскаем, как верблюды.

Очень широко распространена сезонная распродажа. В марте 98 года Бориске купили хороший костюмчик за 90 шекелей, а месяц назад в феврале он стоил 180.

 

Недалеко от нас мясной магазин, который наши называют Свинюшкой. Там продают изделия из мяса, в том числе из свинины (сами коптят, делают колбасы и др.).

 

Среди многого, что я повидал здесь, продолжают восхищать маленькие пекарни. Здесь всегда не просто мягкий, а теплый и даже горячий хлеб и множество изделий из белой муки. Есть совсем маленькие, которые специализируются на булочках с творогом, маком и др. Много и таких, которые выпекают торты, пирожные, печенье. Могут изготовить и по заказу и на любой вкус. Я последние пару месяцев стал брать приличные по размерам пирожки с картошкой и грибами, приготовленные в кипящем растительном масле. Есть с мясом, есть беляши, с картошкой, яблоками, смородиной и чем-то ещё. Стоили по 2.5 шекеля, сейчас три шекеля. Утром я разогреваю в сковороде на рассекателе, и мне на завтрак хватает одного такого пирожка – не нужно ничего готовить.

 

Рыбу перед продажей (правда, после взвешивания) почистят и выпотрошат. Все фрукты (разве что не клубнику) продают мытыми и поштучно. Картошка тоже мытая и осушенная. Если купил, например, яйца, а они дома оказались испорченными, можно принести обратно – заменят. Если берешь много – на отдельные товары скидка. И ещё: одна бутылка воды стоит 2,5 шекеля. А четыре бутылки – не 10, а 9 шекелей. На дорогие товары – «подарок», что-то из похожего ассортимента. Даже если проявил и отпечатал полную плёнку 36 кадров, дают подарок – одну-две большие фотографии по твоему выбору или небольшой альбом.

Очень многое было для меня в диковину, когда приехал, многое записал. А сейчас, когда переписываю, выбрасываю. Но вот такое оставлю: умение торговать. Я не видел наших дореволюционных «зазывал», хотя несколько раз встречал фанерные силуэты таких «зазывал», приглашающих зайти. Здесь, если ты зашел в магазин, хозяин или продавец не будет сидеть, а обязательно подойдет и предложит помощь в выборе товара. При этом никто не покажет раздражения или недовольства, если ты долго копался и ничего не взял. При покупке обязательно скажут «На здоровье» и «Спасибо», наловчились говорить это по-русски.

 

Вспомнилось, как где-то в пятидесятые годы мы с отцом не могли подобраться к ларьку со скобяными товарами на Алексинском рынке: перед ним была большая лужа, а в «амбразуре» - громада спящего продавца. Отец тогда сказал, что если бы это был частник... Здесь я это увидел. Плюс к этому специфика восточного базара: все продавцы просто орут (и кто кого перекричит), предлагая свои товары и цены на них.

В центре Хайфы (район Адар) есть шук – базар, а в нем (раньше это было на открытом воздухе, а теперь занесли внутрь большого помещения) – «русская» барахолка. В нижней части города есть что-то похожее, но арабское – торгуют и по субботам.

 

Вот некоторые цены на базаре на 1.9.94 г. (сейчас цены выросли):

     Куры свежие                   8 шек/кг

     Язык свиной                  12 шек/кг

     Мясо свиное                  13 шек/кг

     Хлеб черный Бородинский         3-90 (сейчас 6-50)

     Хлеб белый (батон)       1-70 (2-25)

     Молоко 3%                      2-65

     Яйца 30 шт.                     8-10 шек

 

Над всем этим витает дух старины, забытых мной наименований:

Дюжина – я никак не мог объяснить, что мне нужно десять, а не двенадцать яиц. Мозер, Зингер, Пауль Буре, Фарбер, Омега, Сельтерская вода и многое другое. Полным-полно того, что у нас, особенно в последнее время, было непробиваемым дефицитом: грузинская Боржоми, Нарзан, тарань, вобла и другие забытые названия.  Очень много сортов разного чая, в том числе, с различными фруктовыми добавками, развесной, в пачках, в одноразовых порциях и т.п. Буквально десяток сортов кофе, растворимого и в зернах.

 

Цены на базаре корректируются в течение дня и записываются на грифельной (или очень похожей на неё) доске мелом. Корректируется всё в зависимости от наплыва покупателей, а со второй половины пятницы цены значительно снижаются, чтобы не оставлять товар до воскресенья (хотя имеются и холодильники).

 

Буквально на каждом шагу забегаловки. Если берешь сок (морковный, апельсиновый...), спросят, какой величины требуется стаканчик. Сок готовят тут же (расфасованный продается в автомате). А в кафе при заказе кофе, спросят, какой – турецкий, растворимый, с молоком, сахаром, сукразитом (это для диабетиков). Предложат и при желании подогреют (бесплатно) булочку или пирожок.

 

Вот такая реклама: в витрине большого книжного магазина большое бархатное красное знамя  и надпись: «Под знаменем Ленина, под руководством Большевистской партии, вперед к победе коммунизма!» Наши-то уж обязательно остановятся. А остановившись, глядишь, и зайдут. А зайдя, что-то и купят. А это и есть образец рекламы-зазывалы. Очень много книг на русском языке, но большинство – детективы.

 

Религия

Нельзя, конечно, говорить об Израиле, не затрагивая вопросов религии. Здесь не просто много верующих, они играют значительную роль в жизни государства. В правительстве даже есть министерство религии, которое имеет большие связи с мировыми еврейскими организациями. Немаловажно и то, что вся страна, в первую очередь Иерусалим – родина иудаизма, христианства и в значительной степени ислама.

Я там не имел ни малейшего представления о религии. Нас там от нее умело оберегали. Здесь я прочитал Ветхий и Новый Завет, прочитал семитомник Александра Меня, толстую книгу «Мировые религии», но... поздно я хватился: памяти совсем нет, всё прочитанное тут же вылетело из головы. Да и все места в голове забиты антирелигиозной пропагандой – туго мне всё дается. А жаль. Я упустил целый (громадный) пласт человеческих воззрений и философий. Многие из наших говорят, что они не верующие. А на мой вопрос, а что он читал, отвечает – ничего. Как же можно верить или не верить, если он даже не представляешь, о чем там идет речь. Я, конечно, тоже не стал верующим, но то немногое, что осталось у меня в голове, вызывает большое уважение. Но хотелось бы узнать побольше.

 

Когда в Алма-Ате в консульстве я заполнял анкету на выезд, то работница довольно-таки прозрачно намекнула, что в графу «вероисповедание» хорошо бы записать «иудейское». У них, похоже, тоже есть показатели. Написал, неверующий. Не писать же мне «марксистско-ленинское» - всё-таки полвека в партии, всю жизнь в атеистической среде, 45 лет командирской и партийной учебы... Остается лишь кое-что от «Детской Библии»...

 

О религиях здесь можно написать очень многое, но я обо всех (всех, с которыми сумел познакомиться) напишу отдельный раздел в конце. Здесь же религия, как говорится, стоит насмерть в борьбе за чистоту иудаизма, выступает против въезда неевреев (а если у меня жена русская?!), жестко требует выполнения обычаев и правил. Израиль всё же светское государство, но влияние религии чувствуется на каждом шагу, начиная со школы, где Тора чуть ли не главный предмет, и кончая похоронами: на еврейском кладбище хоронят только евреев. У Министерства религии очень большой бюджет (кажется, он у меня где-то записан), плюс - к ним поступают определенные пожертвования от богатых евреев из многих стран.

 

Тоска по родине

Писал в 1994 году. Переписывал в 1998 году. Сейчас, когда всё перепечатываю, заканчивается 1999 год. Всё время думал, что тоска со временем пройдет (так говорили, так писали психологи) – НЕ ПРОХОДИТ...

Если многие годы считал лучшим из известных мне стихотворение Симонова «Жди меня», то сечас всё чаще и чаще на слуху стихотворение Сергея Есенина:

​

     Если скажет Рать святая:

     Брось ты Русь, живи в раю;

     Я скажу: Не надо рая,

     Дайте Родину мою.

​

Мне очень нравилась песня «Называют меня некрасивою»... А сейчас постоянно напеваю:

 

     Средь дремучих лесов затерялося

     Незавидное наше село.

     Горе-горькое по свету шлялося

     И на нас невзначай набрело.

 

Я даже просто не знаю, как оно пишется, это ученое слово – НАСТАЛЬГИЯ или НОСТАЛЬГИЯ, но очень уж сильно чувствую, что это такое. Очень многие из тех, с кем я познакомился здесь, приехали не просто всей семьей, но и всей родней. Многие знали друг друга ещё там. Думаю, что это в какой-то степени притупляет чувство тоски, тоски постоянной и неуемной. А ведь там у нас Витя с Сашей и Стасей, там Олежка. 

Витя недавно прислал фотографию, где он стоит с сыновьями. Перед нашим отъездом Тоня поочередно мыла их в ванне и относила на кровать. А на фотографии Стасик вровень с Витей (176 см, а ему 12 лет), а Санечка на голову выше отца – 185 см – ему 14 лет. Таких внучат не отнесешь после мытья... Дай вам Бог всего самого наилучшего, мои дорогие мальчишки!